Мир переживает кардинальную трансформацию, которую можно охарактеризовать как системный кризис, имеющий экономическое, политическое и антропологическое измерения. Такие изменения создают значительные проблемы на глобальном и национальном уровнях, проверяя международные институты и национальные правительства на прочность и создавая кризисы на всех уровнях управления и в различных сферах. В статье рассматривается, как меняется повестка дня государственной политики с учетом этих перманентных потрясений. Основная повестка государственной политики находится под давлением краткосрочных и экстренных задач в ущерб стратегическим вопросам, а для обеспечения устойчивого развития правительства должны поддерживать долгосрочные проекты, внутреннюю социальную согласованность и внешний взаимный диалог, используя самые передовые инструменты социальных и естественных наук, а также возможности цифровизации. Только такой инициативный, но осторожный и цивилизованно обоснованный подход обеспечит мирное решение текущих и будущих задач.

Кризис в российских отношениях с Западом стал ключевым триггером для реального «поворота на Восток» в российской внешней политике. Новая редакция Концепции внешней политики Российской Федерации провозглашает и описывает этот поворот достаточно детально, расширяя пространство для научной дипломатии в рамках международного гуманитарного сотрудничества. Это пространство представляет собой «поля идей», которые формируются в рамках взаимоотношения экспертного сообщества с лицами, принимающими решения внутри страны, и с зарубежными коллегами и партнерами. Эти «поля идей» в настоящее время представляют собой скорее слабо организованные «выставки идей», чем «рынки идей», на которых происходит активное их производство и обмен. Исследование причин этого явления при помощи инструментов институционального конструктивизма, дискурсивного институционализма и «институциональной логики» позволило определить проблемы их функционирования и возможные перспективы развития. Последние требуют активного развития российских и международных «полей идей» в рамках научной дипломатии в конкурентном формате, при этом готовности конкурировать как с западными, так и с «незападными» акторами. На пути такой трансформации могут встретиться несколько институциональных ловушек и тупиков, от успешного преодоления которых будет зависеть успех такой трансформации.

В статье рассматривается концепция многосторонней культурной дипломатии. Проведенный контент-анализ документов (коммюнике, декларации, хартии, планы, программы и т.п.) международных организаций и форумов (Совет Европы, Европейский союз, АСЕАН, ШОС, БРИКС, ЛАГ и др.) показал, что в большинстве случаев за последние три года выделяются следующие инновационные элементы в многосторонней культурной дипломатии: культурные права (усиление их роли в культуре); «зеленая» повестка и связанная с нею реализация Целей устойчивого развития ООН; цифровизация; «эволюция» защиты культурного наследия от комплекса конкретных мер к глобальной концепции; формирование повестки культурной безопасности сквозь призму защиты от дезинформации и укрепления региональной идентичности.

В статье представлен анализ предусмотренных законодательством США ограничений на законодательный лоббизм и запрет на участие в политических кампаниях для религиозных организаций, попадающих под действие статьи 501(с)(3) Налогового кодекса США (IRC). Существующие институциональные рамки лоббисткой деятельности таких организаций рассмотрены в контексте рекомендаций Службы внутренних доходов США (IRS) для церквей и религиозных организаций и комментариев Конференции католических епископов США для католических организаций о допустимых формах политической и лоббистской активности.

Начиная с XVIII века, Российская империя направляла духовные миссии в три страны Восточной Азии: русские миссионеры активно работали в Китае, Японии и Корее. Русско-японская война 1904–1905 гг. повлияла на развитие православия в Восточной Азии. В данной статье проанализированы общие черты православных миссий в трех странах Восточной Азии в период Русско-японской войны. Сравнительный анализ трех миссий демонстрирует общие характеристики и тесные связи между ними.